Kawahara Keiga — 1823 — 1829. Благородная орхидея. Коллекция Зиболда. Акварель
Тао Юаньмин (365-427) 陶淵明 Эпоха Шести династий, Династия Восточная Цзинь и 16 царств
Перевод: Эйдлин Л.З.
Из цикла: 饮酒 «За вином»
饮酒 其十七 (幽兰生前庭) 17. «Орхидея простая родилась перед входом в дом…»
Орхидея простая
родилась перед входом в дом.
Скрытый запах душистый
только чистого ветра ждет.
Стоит чистому ветру
неожиданно налететь,
Вмиг она узнаётся
средь полыни, меж трав других.
Я скитался, скитался,
потерял свой давнишний путь.
Правде дао доверясь,
может быть, я его найду.
С пробужденным сознаньем
не вернуться я не могу:
«Все настигнуты птицы –
и становится лишним лук».
Со времен Конфуция (551-479 до н.э.), цветок орхидеи связан с понятием принципиального, высокоморального человека и ассоциировался дружбой, верностью и патриотизмом.
Из статьи Н. Т. Федоренко
ТЕМА ПРИРОДЫ И ЧЕЛОВЕКА В ТВОРЧЕСТВЕ НЕКОТОРЫХ КИТАЙСКИХ ПОЭТОВ
1. Тао Юань-мин (365-427 гг.)
Возвеличение природы и духовной свободы человека получило свое творческое развитие в поэзии гениального Тао Юань-мина или Тао Цяня, вдохнувшего в китайскую поэзию свежую струю [2]. Тао Юань-мин явился родоначальником новой поэзии, освободившейся от многих старых условностей. Он порвал с традициями эстетской феодальной придворной поэзии, .далекой от жизни и, несмотря на блестящую форму, бессодержательной. Вследствие недовольства существовавшими условиями общественной жизни Тао Юань-мин стал на путь отшельничества.
По справедливому замечанию Го Мо-жо, уход Тао Юань-мина от придворной карьеры «был скрытым протестом против мракобесия и тупости феодального общества» [3]. Бросив чиновничью карьеру, поэт удалился на лоно природы, в горы Лушань. Здесь он поселился в деревне и сельским трудом добывал себе средства к существованию. Патриархом поэзии «полей и садов» прозвали Тао Юань-мина за то, что, бросив вызов традиции придворных вельмож выслуживать царские милости, он обрел истинный смысл жизни в «самом простом» и самом возвышенном труде землепашца, в непосредственной близости к природе, в слиянии с ней.
Хризантему сорву
У восточной стены в саду
И порадую взор —
Южных гор предо мной гряда.
Как дыханье горы
Благодатно на склоне дня,
Когда птицы над ней
Чередою летят домой!
В этом самом простом
Я нашел настоящий смысл.
(«Из стихов за вином») [4]
Но радость и вдохновение поэт находит не в праздном любовании миром окружающей природы, не в барском образе жизни, а в труде для себя и других, в созидании и творчестве. Об этом рассказывается во многих; стихах поэта.
Ищу я со страстью —
Мой дух в трудах неустанных…
Иду за сохою —
Я рад весенним работам.
(«В год Гуймао в начале весны думаю о старом деревенском доме») [5]
Мы видим, что восприятие природы поэтом дается не прямолинейно, не непосредственно, а через сознание человека, глубоко прочувствовавшего прелесть горного пейзажа, нескончаемого многообразия картин живой, природы.
С самой юности чужды
Мне мелодии пошлого мира,
От рожденья люблю я
Этих гор и холмов простоту.
Как я долго, однако,
Прожил узником в запертой .клетке
И теперь лишь обратно
К первозданной свободе пришел.
Так утверждает Тао Юань-мин в стихах, объединенных названием «Возвращение к садам и полям», свое осуждение мира феодального чиновничества, свое влечение к первородной природе, которая является прибежищем для свободного труда поэта, .для его сокровенных дум, волнений и:
С давних пор так бывало —
Ухожу я и в горы, и к рекам,
Среди вольной природы
Знаю радость лесов и равнин.
(«Возвращение к садам и полям»)
Полные философских раздумий и глубокой поэтичности, произведения Тао Юань-мина написаны с мудрой простотой, в присущем лишь ему стиле, который резко отличается от общераспространенных в его время норм поэтики.
Обращает на себя внимание, например, необыкновенная ясность мысли, прозрачная простота красок и образов, взятых поэтом из окружающей действительности, из самой природы. Отсюда и безыскусственность речевых изобразительных средств, поэтической лексики, доступность народу языка поэта. Это обнаруживается особенно наглядно, в стихотворении «Вернувшаяся птица», где в созданном Тао Юань-мином образе птицы заключено иносказание, аллегорическое выражение мыслей самого поэта, который после долгих скитаний возвращается в свой дом,. в свою стихию полей.
То, что сердцем полюбишь,
То вовек не забыть.
Ясным днем или ночью —
Воздух чист и прозрачен,
Как чисты ее думы,
Устремленные вдаль.
Птица после скитаний
Прилетает обратно…
Свежий утренний ветер
Светлой радостью веет,
Хоры стройных мелодий
Не смолкая звучат.
Мы видим, что прекрасное, таящееся в окружающей человека природе, исполнено силы, радости и красоты; оно неизменно влечет, властно зовет поэта к себе.
Для нас важно, однако, выяснить причины чувствований и поведения поэта, социальную сущность его устремлений. В стихотворении «В год Гуймао в начале весны думаю о старом деревенском доме» Тао Юань-мин мотивирует свои действия заветами Конфуция — «Тревожься о правде, не сетуй на то, что беден» и далее поясняет:
Кое-как научился
Твердо бедность переносить!
Разве жизнь на приволье
Не разумней всего, что есть!
В ряде стихов Тао Юань-мина выражено недовольство современными ему общественными условиями, обличаются мракобесие и социальный произвол, раскрываются высокие идеалы и чувства поэта. О них повествуется в таких стихотворениях, как «Возвращение к садам и полям», «За вином», «Разные стихи», «Прошу подаянья», в ритмической прозе — «Персиковый источник» и др. Эти и многие другие произведения поэта свидетельствуют, что думы и надежды Тао Юань-мина во многом сходны с чувствами и настроениями, характерными для творчества его поэтических предшественников — Цюй Юаня (340-278 гг. дон. э.), Цзя И (201-169 гг. до и. э.), Цзо Сы (250-300 гг.) и многих других китайских поэтов, которые были также движимы чувством неудовлетворенности и протеста против несправедливостей и жестокостей, царивших в феодальном обществе. Господство реакционных сил, жизненные лишения, преследования литераторов со стороны правящих кругов — все это отразилось в произведениях Тао Юань-мина [6].
Другими словами, художественное творчество Тао Юань-мина определялось прежде всего пониманием поэтом действительной жизни, общественных и исторических условий его эпохи. Это объясняет нам, в частности, почему поэтическое творчество великого художника слова не утратило своей ценности и сейчас — через пятнадцать столетий.
Вместе с тем на творческое формирование Тао Юань-мина определенное воздействие оказали идеи даосизма, учение Лао-цзы, с его культом природы и идеализацией патриархальных отношений. Это особенно ясно видно на примере поэмы «Персиковый источник» [7], в которой в аллегорической форме осуждается — с позиций гуманизма — жестокая политическая действительность и воспевается мир и благоденствие в блаженной стране утопии, где люди живут в патриархальной простоте, в глубоком единении с природой. Но поэт видел не только «идиллическую» сторону сельской жизни, но и нищету китайского крестьянства, тяжесть его труда, Характерно, что крупнейший литературный критик VI в. Чжун Жун в трактате «Категории стихов» («Шипинь») назвал Тао Юань-мина «родоначальником поэтов-отшельников всех времен». В известном смысле это определение Чжун Жуна является справедливым. Бросив вызов современному ему обществу, Тао Юань-мин отказался от придворной карьеры, посвятил себя личному труду и поэтическому творчеству в отшельническом уединении.- недаром в утопической стране, куда ведет ручей из источника, среди цветущих персиков все трудятся и «нет господских налогов».
Уйдя далеко
От мира, порвал я с ним, —
говорил Тао Юань-мин в стихотворении «В двенадцатый месяц года Гуймао написал я эти стихи и преподношу их моему двоюродному брату Цзин Юаню».
Поэтическое творчество Тао Юань-мина, исполненное высоких человеческих идеалов и проникновенных образов природы, проложило новые пути в китайском искусстве художественного слова. Со времени Тао Юань-мина наблюдается развитие определенного направления в китайской поэзии, в котором преобладают темы полей и садов, мотивы пейзажной лирики, И в длинном ряду художников слова этого направления стоят имена многих выдающихся поэтов. Путем гениального Тао Юань-мина шли талантливые поэты Се Лин-юнь (385-433 гг.), Ван Вэй (701-761 гг.), Мэн Хао-жань (689-740 гг.), Сыкун Ту (837-908 гг.), Су Ши (1037-1101 гг.) и многие другие.
Поэзией полей, глубоким интересом к человеку, к прекрасному в жизни природы и людей проникнуто творчество величайших художников слова Ли Бо (701-762 гг.), Ду Фу (712-770 гг.), Бо Цзюй-и (772-846 гг.). Все они искали вдохновения в единстве и слиянии человека с окружающим его миром природы, стремились к внутреннему совершенствованию, к высоким гуманистическим идеалам.
Яркая характеристика Тао Юань-мина была дана Бо Цзюй-и в его стихотворении «Навещаю старый дом почтенного Тао»:
Не за то он мне дорог,
Что вино в его чаше плескалось.
Не за то он мне дорог,
Что без струн его лютня была.
То люблю я в поэте,
Что презрел он корыстную славу
И на старости умер
Среди этих холмов и садов.
И когда я встречаю
Человека с фамилией Тао,
Всякий раз это имя
Наполняет любовью меня [8].
Литература
1. Основоположником философии даосизма считается крупнейший мыслитель китайской древности Лао-цзы (приблизительно VI в. дон. а.). По своему мировоззрению Лао-цзы принадлежит к числу наивных материалистов-диалектиков.
2. На это особое внимание обращает японский исследователь Иосикава Кодзиро в своей книге «Жизнеописание Тао Юань-мина» («То Эн-мэй дэн», Токио, 1956).
3. Бо Цзюй-и. Стихи. Гослитиздат, 1958, стр. 12.
4. Перевод Л.3. Эйдлина, см.: «Антология китайской поэзии». М., 1957, т. I, стр. 339.
5. «Антология китайской поэзии», стр. 333.
6. См. «История китайской литературы». Пекин, Изд-во «Жэньминь вэньсюэ чубаньшэ». 1959, т. I, стр. 306.
7. «Персиковый источник», или «Персиков Родник» — одно из самых известных произведений Тао Юань-мина. В кн.: «Китайская классическая проза» (в переводах акад. В.М. Алексеева). М., Изд-во АН СССР, 1959.
8. Л.З. Эйдлин. Из танской поэзии. Труды Военного института иностранных языков, № 2, 1946, стр. 63.
Тао Юань-мин стихи
Перевод Л. Эйдлина
Укоряю сыновей
Уже сединою виски у меня покрылись
И мышцы и кожа свою утратили свежесть.
Хотя в моем доме и пять сыновей взрастает,
Но им не присуща любовь к бумаге и кисти.
Шу — старшему сыну исполнилось дважды восемь,
По лености вряд ли соперник ему найдется.
В пятнадцать Сюаня Конфуций «стремился к книге» [518],
Сюань же, напротив, не терпит искусства слова.
Дуаню и Юну — они близнецы — тринадцать,
Недолго обоим шестерку спутать с семеркой.
А младший мой, Тун-цзы, которому скоро девять,
Тот только и знает, что груши рвать да каштаны.
Коль Небо судьбою меня одарило этой,
Осталось прибегнуть к тому, что содержит чарка.
